Содержание
Свиньи мирят друг друга | Наука и жизнь
Общаясь с ссорящимися товарищами, свинья-посредник помогает им успокоиться.
Любой конфликт как-то заканчивается: если ссорящиеся не убьют один другого, то они либо сами как-то договорятся, либо их помирит кто-то третий. Так происходит не только у людей, но и у животных, особенно у социальных, которые живут более или менее тесными группами. В группах конфликты не нужны, они расшатывают социальную стабильность; члены группы, не вовлечённые в конфликт, стараются восстановить эту стабильность, успокаивая ссорящихся.
(Фото: Kenneth Schipper Vera / Unsplash.com)
Открыть в полном размере
‹
›
Домашние свиньи, которые очень даже социальны, не исключение. Сотрудники Туринского университета наблюдали за сотней свиней на одной из итальянских ферм. Свиньи нередко конфликтовали: кто-то кого-то бодал, кто-то кого-то толкал, кусал и т.
д. Все такие случаи тщательно регистрировались: исследователи отмечали возраст, пол и родственные отношения ссорящихся, за которыми наблюдали не только во время ссоры, но и некоторое время после того, как они разошлись. За ссорой наступало примирение: свиньи обнюхивались, садились рядом или ложились отдыхать голова к голове. Впрочем, примирение случалось не всегда, и чаще всего мириться были готовы свиньи, которые приходились друг другу дальними родственниками; близкие же родственники мирились реже. Исследователи объясняют это тем, что тесную родственную связь сложнее нарушить мелкими склоками, а значит, полноценное примирение не так уж важно. А вот с дальним родственником напрочь поссориться легко, и тут нужны специальные усилия, специальные действия и ритуалы, чтобы надёжно помириться.
При этом в каждой конфликтующей паре был зачинщик-нападающий и жертва. Нападающий мог в течение какого-то времени преследовать жертву, как только она попадалась ему на глаза, толкать и вообще всячески её доставать.
Соответственно, жертва от такого начинала нервничать, что было видно по её поведению: она дрожала, невротически чесалась, постоянно зевала и жевала пустым ртом. И вот тут на сцену выступала свинья-примиритель (или посредник): она подходила или к жертве, или к нападающему. Если свинья-примиритель общалась с жертвой, та быстрее успокаивалась после каждой стычки; тревожное поведение в виде чесания, дрожания и т. д. быстрее сходило на нет, даже если её продолжали шпынять. Если же свинья-примиритель больше общалась с нападающей свиньёй, та становилась намного менее агрессивной и почти переставала нападать на того, кого по какой-то причине невзлюбила.
Свиньи-посредники вмешивались в конфликт не всегда. Чаще всего, как говорится в статье в Animal Cognition, они пытались уладить дела между близкими родственниками — возможно, потому, что сами родственники не слишком горели желанием мириться. Притом инициатива должна была исходить от свиньи-примирителя. Если затюканная свинья первая начинала общаться с кем-то, то этот кто-то редко отвечал взаимностью, и жертве не оставалось ничего другого, как продолжать нервничать и надеяться, что на неё кто-то самостоятельно обратит внимание.
Авторы работы признают, что работали только с одной группой взрослых свиней; возможно, на других фермах, в других условиях и среди более молодых или более старых животных свиная дипломатия работает как-то иначе. Впрочем, свиньи вообще достаточно умные звери, так что вряд ли исследователям случилось иметь дело с какими-то особыми животными, которые радикально отличаются от всех остальных.
«Обмен болью». Можно ли примирить азербайджанцев и армян после войны в Карабахе
Подпишитесь на нашу рассылку ”Контекст”: она поможет вам разобраться в событиях.
В течение десятилетий, что длится Карабахский конфликт, призывы к миру оборачивались для армян и азербайджанцев травлей и обвинениями в предательстве со стороны соотечественников. Несмотря на это, активисты продолжали снимать фильмы и организовывать встречи, призванные подтолкнуть людей к разговору об общей трагичной истории.
Новая война заставила победителей и проигравших поменяться местами, и, по сути, свела на нет все то немногое, чего удалось достичь «безоружным миротворцам».
Разгар первой Карабахской войны. С фронта в Баку привозят гроб с солдатом. Но вышла ошибка: солдат — армянин, и его привезли в Азербайджан по старому адресу, где он жил до войны. Герои фильма решают похоронить солдата в Грузии — в знак мира.
Так начинается известная по обе стороны конфликта короткометражная трагикомедия «Все к лучшему». Ее сняли в Азербайджане в 1997 году, через три года после того, как Баку потерпел сокрушительное поражение, потеряв не только Нагорный Карабах, но и прилегающие к нему районы. Проигравшая сторона сняла фильм, призывающий к миру. Его снял известный азербайджанский режиссер Вагиф Мустафаев, роли достались главным актерам страны.
Почти 30 лет армяне и азербайджанцы встречались на нейтральной территории, чтобы поговорить о мире и поделиться болью. Они снимали совместные фильмы, делали исследования, писали статьи — но их усилия не сблизили народы и не остановили вторую войну.
Миротворцы в изгнании
«Хотелось понять, почему люди ненавидят друг друга, и можно ли что-то сделать, чтобы это изменить», — объясняет свое желание заниматься миротворческими проектами 37-летняя азербайджанка Арзу Гейбулла. Начала она с журналистики в 2009 году — написав репортаж вместе с армянским коллегой из грузинского поселка, где мирно соседствуют армяне и азербайджанцы.
В 2013 году, живя на два города — Баку и Стамбул, она стала писать для армяно-турецкой газеты «Агос» — в том числе и о Нагорном Карабахе — и стала одним из главных объектов нападок азербайджанских СМИ и травли в соцсетях. Ее обвиняли в предательстве страны и «космополитизме», писали, что для нее «нет ничего святого». Уже через год ей пришлось с концами перебраться в Турцию — летом 2014-го в Азербайджане прошла волна арестов правозащитников и журналистов, сильно ужесточились правила получения иностранных грантов, и неправительственные организации стали закрываться.
«Я не была в Азербайджане с тех пор, как против меня началась кампания, — вспоминает Арзу. — Никаких уголовных дел против меня не было, но сообщения, которые я получала от друзей в Баку, сводились к тому, что они [власти] могли готовить что-то».
Пропустить Подкаст и продолжить чтение.
Подкаст
Что это было?
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Подкаст
По совпадению, в том же году Ереван пришлось покинуть армянину Георгию Ваняну. Основанный им «Кавказский центр миротворческих инициатив» организовывал встречи армян и азербайджанцев, за это Ваняну присылали анонимные угрозы и травили в соцсетях, называя предателем и иностранным агентом. Группы националистов и местные власти в разное время срывали его попытки провести фестиваль азербайджанских фильмов в Армении.
В результате шесть лет назад Ванян закрыл свой центр и переехал в дом в горах — из него невооруженным глазом видно азербайджанское село. «Я уехал в 2014 году, в разгар репрессий против меня лично и нашей организации, когда меня всеми способами вынуждали [уехать], — рассказывает он. — Стал заниматься пассажирскими перевозками в Грузию, проще говоря, шоферить. Живу как отшельник, но не чувствую себя отшельником».
За несколько дней до окончания новой войны он написал открытое письмо премьер-министру Армении с призывом прекратить боевые действия и начать диалог с Азербайджаном. По словам Ваняна, после этого к нему пришли полицейские с требованием удалить публикацию из «Фейсбука» и оплатить штраф за критику действий властей в условиях военного положения.
Имя Арзу Гейбуллы в Азербайджане тоже вспомнили во время последней войны: в гневной публикации на одном из азербайджанских сайтов ее обвиняли в ненависти к собственному народу, дружбе с этническими армянами и распространении информации о том, что Азербайджан якобы использовал в войне сирийских наемников.
«Это погнало новую волну ненависти и угроз, мне стали писать везде в соцсетях, — говорит Арзу. — После того как я закрыла общий доступ в свой «Инстаграм», я увидела, что у меня тысяча запросов, сообщения приходили в «Фейсбук» и «Твиттер». Был настоящий наплыв. И кому-то что-то объяснять после этого наплыва было невозможно».
В декабре в ее защиту высказывался Совет Европы.
«Я вижу, как глубоко люди умеют ненавидеть и как легко навести на кого-то прицел, — говорит Арзу Гейбулла. — Одного слова хватает, чтобы кто-то начал показывать на тебя пальцем, и после этого пальцем показывают все, и им совершенно не интересно слышать твою сторону».
«Правда в войне»
Первая война в Нагорном Карабахе — населенном преимущественно армянами регионе в составе Азербайджана — началась в 1992 году. Ей предшествовали ожесточенные споры о принадлежности автономии после распада СССР и изгнание этнических армян и азербайджанцев, которые жили «не в своей» республике.
Георгий Ванян, в то время мечтавший стать театральным режиссером, вспоминает, как ощутил «прозрение», наблюдая, как движение за независимость советских республик превращается в этнический раздор. Тогда он написал свою первую статью, выступив против нарастающего конфликта. «Как сейчас помню реакцию моих родителей и старших товарищей: «Ты все правильно говоришь, но сейчас об этом нельзя говорить публично», — рассказывает Ванян. — Не забуду никогда брошенную как бы невзначай реплику корифея национального театра и кино: «Ну что, брат, статейки пишешь… Сейчас воевать надо, правда — в войне».
Первая война продлилась два с небольшим года и унесла более 15 тысяч жизней. Баку потерял контроль не только над Карабахом, но и над семью прилегающими к нему районами.
Почти 30 лет после этого в зоне соприкосновения продолжались перестрелки, гибли военные и мирные жители. Власти с обеих сторон обвиняли друг друга в этнических чистках, отрицая любую ответственность за преступления своих народов, и способствовали распространению теорий заговора, которые мифами укреплялись в сознании людей.
Конструктивных мирных переговоров, по сути, не велось, а редкие встречи лидеров стран скатывались к спорам о том, чей народ древнее.
- Как Азербайджан и Армения распространяют теории заговора о карабахском конфликте
«Тогда казалось, что время безразмерно, я разберусь со всем этим и вернусь в театр», — вспоминает начало 1990-х Георгий Ванян. В театр вернуться не вышло: в 2002 году он открыл «Кавказский центр миротворческих инициатив» и посвятил себя попыткам сблизить народы.
Закрытая каста
«На самом деле весь вопрос миротворчества в этом конфликте упирался в простое общение между людьми», — говорит армянский журналист Марк Григорян.
Для него миротворчество в основном было поводом встретиться за вином со старыми друзьями. Журналисты, писатели и активисты из других профессий встречались в нейтральных странах — чаще всего в Грузии — и обсуждали совместные проекты.
Вечером выходили гулять по городу — например, по улице Шардени в старом Тбилиси, заходили в любимый ресторан и обсуждали Карабах.
- «Давайте уважать друг друга». Как живут бок о бок армяне и азербайджанцы в Грузии
- Долма: армянская или азербайджанская?
«Политики не давали людям общаться 30 лет. И на самом деле оказалось, что люди все равно поддерживали связи и патриоты-армяне и патриоты-азербайджанцы могут общаться друг с другом, — рассказывает Григорян. — Это миротворчество было попыткой держаться за какую-то ниточку общения, обмена мнениями, а не руганью в соцсетях. Эта ниточка поддерживала то общее, что есть в нас: ведь совсем не обязательно чтобы армяне и азербайджанцы все время говорили только о конфликте и спорили о том, кому принадлежит долма».
Финансировали эти встречи и проекты чаще всего иностранные некоммерческие организации или правительства западных стран — в том числе отсюда и ярлык «иностранный агент», который вешали на участников.
На гранты от США и европейских правительств работает и организация Imagine Dialogue, с которой сотрудничала Арзу Гейбулла. Их главные проекты были построены вокруг совместного обсуждения истории: армян и азербайджанцев приглашали на семинары и на месте сообщали, что жить те несколько дней, что будут проходить занятия, они будут вместе — попарно.
Среди участников встреч были те, кто хорошо помнил войну, и предсказать, как люди будут реагировать на сложные темы, было невозможно. Но, как говорит Арзу, на ее практике серьезных эксцессов не было. «Мы не пытались создать понимание [конфликта] абсолютно у всех, но трое-пятеро участников, услышавших и понявших другую сторону, это уже успех, — рассуждает она. — Была однажды программа для журналистов — мы удивились тому, как они себя показали, но, вернувшись в свои страны, они продолжали писать как раньше, продолжали ту риторику. Мы чувствовали себя неловко… обманутыми».
Из-за отсутствия государственной поддержки у миротворческих организаций не было и не могло быть выхода на широкую аудиторию, и круг заинтересованных в этом людей становился «закрытой кастой», считает азербайджанский социолог Сергей Румянцев, участвовавший в миротворческих проектах с 2005 года.
«Миротворческие проекты затрагивали очень малую часть населения и никогда не были массовыми, — подтверждает Арзу Гейбулла. — Приезжали люди, делились своими историями, уезжали, а потом — не возвращались».
По словам Сергея Румянцева, государство старалось контролировать участников: «Все подозревали, что кто-то потом, после встречи, пишет доносы в госорганы».
Не то что участвовать в таких проектах, но и говорить вслух о том, что ты поддерживаешь мир с армянами, решались далеко не все. «На нас штамп маргиналов, — вздыхает сотрудник одного из государственных учреждений Азербайджана Керим. Он пишет о своих взглядах в социальных сетях, но попросил не называть своего настоящего имени в публикации, так как боится потерять работу. — Но одно дело быть маргиналом, а другое — национал-предателем».
Власти никогда не были заинтересованы в гражданских миротворческих проектах, уверен армянский журналист Марк Григорян: «Для меня понятно почему — потому что у правительств одна повестка, а у миротворцев другая.
У правительств повестка дипломатических переговоров, им не хочется чтобы общество вмешивалось».
«Цикл безнаказанности»
Дипломатические переговоры успехом не увенчались. Кульминацией стремления к реваншу со стороны Баку и беспечности в отношении статус-кво со стороны Еревана стала вторая война, начавшаяся с наступления Азербайджана 27 сентября. За 44 дня боевых действий, только по официальным данным, погибло не менее 6 тысяч человек. Армения потеряла большую часть завоеванных в первую войну территорий.
Подписание мирного соглашения поздним вечером 9 ноября в Баку, несмотря на введенный из-за коронавируса комендантский час, встретили стихийными празднованиями, которые продолжались весь следующий день. В Ереване же вспыхнули беспорядки, премьер-министра Никола Пашиняна обвиняли в капитуляции и называли предателем. Победители и проигравшие поменялись местами.
- Семь вопросов к миру в Карабахе.
Кто от этого выиграл и что будет дальше? - «Многие думали, что война — это забава»: Жирайр Липаритян о поражении Армении и будущем Карабаха
Кто от этого выиграл и что будет дальше?Гражданские миротворцы с обеих сторон называют сложившуюся ситуацию зеркальной, говорят, что стороны «обменялись болью». «Война ничего не решает, и недовольство, проблема остается — она лишь перешла с одной стороны на другую, — говорит Марк Григорян. — Я переживаю, что проблема однажды снова вернет нас в горячую стадию конфликта».
«То, что мы видим сейчас, эта сегодняшняя глорификация победы — это мощный ресурс легитимности, который можно использовать десятилетиями, — считает бакинский социолог Сергей Румянцев. — Это будут использовать в Азербайджане, как до того использовали в Армении».
Все то немногое, чего гражданским активистам удалось достичь за межвоенные десятилетия, оказалось стерто новой войной: некоторые участники миротворческих проектов публично перековались в яростных патриотов, победители насмехаются над проигравшими, а СМИ акцентируют внимание на преступлениях, совершенных противником.
«Я еду в такси и слышу, как по радио ведущий говорит, что, мол, никогда не забудем и не простим», — рассказывает госслужащий Керим.
Все это выливается и в социальные сети, где, как и до войны, армяне и азербайджанцы продолжают припоминать друг другу разнообразные зверства.
«Одна из трагедий в армяно-азербайджанских отношениях — это цикл безнаказанности за военные преступления, который установился в первой войне и повлиял на ведение второй, — говорит Лоуренс Броерс, британский исследователь Карабахского конфликта. — Вопросы ответственности потерялись во взаимной динамике конкурентных претензий и контрпретензий, в которых каждая сторона хранит молчание о преступлениях, совершенных от своего имени, или отвергает их как «фейк-ньюз».
Обе стороны, таким образом, пытаются выставить друг друга жертвой, вместо того чтобы требовать признания ответственности конкретных преступников. «Вы признаете преступления своей стороны не ради другой, вы делаете это для здоровья своего собственного общества, — говорит Броерс.
— Необходимо признать боль другой стороны, но также взять на себя ответственность. Без этого приходят молчание, табу, манипулируемые воспоминания и новые циклы безнаказанности».
Именно работой над этим пыталась заниматься организация Imagine Dialogue: армян и азербайджанцев просили подготовить перечень важных для них дат и событий, после чего организовывали совместное их обсуждение.
- Карабах и Албания. Как война историков отражается на памятниках истории
«Они делали то, что другие организации не брались делать, — обсуждали историю конфликта, историю обеих стран, старались объяснить, откуда этот конфликт взялся и почему он продолжается», — рассказывает Арзу Гейбулла.
Теперь, говорит она, все придется начинать с нуля: «Надо массово менять мышление людей, объяснять, почему нельзя общаться на таком уровне и смотреть нормально на то, что кто-то кого-то режет в войне и говорить «правильно сделали».
Я не знаю, как теперь это делать… и это опустошает». В одном она уверена — успеха без государственной поддержки не добиться.
«Образ миротворца, что работает втайне от своих сограждан, — бессмысленен и карикатурен, — говорит армянский правозащитник Георгий Ванян. — Любой миротворческий проект должен быть акцией, публичной акцией».
Армянин, гуляющий по Баку
Но готовы ли к таким публичным акциям обе страны?
Одним из пунктов мирного договора, подписанного главами государств, было разблокирование коммуникаций — последние 30 лет Армения и Азербайджан были отрезаны друг от друга. Советские железнодорожные пути ржавели, автомобильные дороги были заминированы.
Некоторые оптимисты в Баку и Ереване считают, что восстановление сообщения между странами поможет наладить общение между народами. Но и они соглашаются, что на это уйдут годы.
Депутат азербайджанского парламента Расим Мусабеков считает, что нужно не менее 10 лет.
«Надо восстанавливать отношения. Армянам надо уходить от психологии реванша, и там должно произойти отрезвление, — говорит он в интервью Би-би-си. — Но я думаю, что и нам нужно отойти от эйфории победы и начать выстраивать отношения, если мы хотим мирной жизни для себя, своих детей и внуков».
На вопрос о том, готово ли государство помочь гражданскому обществу в налаживании этого общения, Мусабеков отвечает, что само общество к этому еще не готово. Об этом, по его мнению, можно будет говорить только после разминирования и восстановления региона, а также налаживания экономических связей.
«В войне можно в короткий срок достигнуть какого-то результата, а мир надо строить долго. Сегодня кажется немыслимым, что армянин, не чувствуя опасности, будет гулять в Баку или что азербайджанец поедет гулять по Еревану. Но через 10 лет это станет естественно, как гуляющий по Парижу немец или француз, гуляющий по Берлину», — убежден депутат.
О том, что конфликт «далек от урегулирования», говорят и с армянской стороны, но при этом указывают, что не готов к миру именно Азербайджан — из-за «постоянно озвучиваемых президентом Алиевым угроз» и «препятствия возвращению армянских военнопленных».
«Армянская сторона всегда выступала за гуманитарные контакты между обществами региона, которые должны основываться на взаимном уважении и терпимости с целью укрепления доверия между сторонами, — сказала Би-би-си пресс-секретарь армянского МИДа Анна Нагдалян. — Конечно, подобным программам должны предшествовать соответствующие предпосылки».
***
«Я тут посоветовался с психиатром — похороним его на холмах Грузии, в знак мира между тремя братскими народами», — говорит в конце фильма «Все к лучшему» местный сумасшедший. Герои везут гроб к границе.
Армянский правозащитник Георгий Ванян считает, что, несмотря на все достоинства, за эти годы фильм устарел и теперь выглядит как реликт и повод для стариков вспомнить, как армяне и азербайджанцы жили вместе. Режиссер фильма Вагиф Мустафаев сейчас снимает в основном документальные фильмы, 13 из которых — о жизни бывшего президента Азербайджана Гейдара Алиева. От комментариев Би-би-си он отказался.
На YouTube у фильма за 10 лет чуть менее 40 тысяч просмотров, зато это одно из немногих мест в интернете, где армяне и азербайджанцы не оскорбляют друг друга. Еще одно такое уникальное место — отрывок из фильма «Мерзавец» того же Вагифа Мустафаева. Герой грузина Мамуки Кикалейшвили едет в бакинском метро, где местный армянин Бока Давидян поет свою добрую любовную песню о том, что «виноваты во всем эти ландыши». 1988 год, до войн на Кавказе осталось совсем недолго.
Товарищи по конфликту (Служба национальных парков США)
Эта серия была написана доктором Меган Бейли, стажером Управления культурных ресурсов по интерпретации и образованию.
Что происходит, когда люди не могут договориться о том, как правильно что-то делать?
Литографический отпечаток Фредерика Дугласа, ок. 1879.
Коллекция Смитсоновского национального музея афроамериканской истории и культуры, дар Джоэл и Фреда Мишо. Объект № 2013.239.12.
http://collections.
si.edu/search/detail/edanmdm:nmaahc_2013.239.12
Даже когда люди работают над достижением общих целей, они могут расходиться во мнениях относительно наилучшего способа достижения этих целей. Один из случаев борьбы за право голоса связан с расколом между аболиционистом Фредериком Дугласом и пионерами в области прав женщин Сьюзен Б. Энтони и Элизабет Кэди Стэнтон. В течение многих лет трое активистов были близкими друзьями и работали бок о бок, добиваясь всеобщего избирательного права (право голоса для всех взрослых граждан) и отмены рабства.
Сначала Дуглас, Стэнтон и Энтони поддерживали всеобщее избирательное право, чтобы все — мужчины и женщины, черные и белые — имели право голоса. Но хотя у них было много общих убеждений и целей, были и моменты напряженности. Четырнадцатая поправка была принята в 1868 году, признавая, что люди, рожденные в рабстве, имеют право на такой же гражданский статус и защиту, что и свободные люди. Однако, поскольку поправка не давала всеобщего права голоса, аболиционисты и некоторые суфражистки отказались от участия в кампании за всеобщее избирательное право, чтобы сосредоточиться на предоставлении избирательных прав (получении права голоса) чернокожим мужчинам.
Элизабет Кэди Стэнтон (слева) и Сьюзан Б. Энтони (справа)
Национальная портретная галерея, Смитсоновский институт, № объекта S/NPG.77.48
http://collections.si.edu/search/detail/edanmdm:npg_S_NPG.77.48
Некоторые участники избирательного движения также разделились во мнениях относительно того, поддерживать ли Пятнадцатую поправку, которая защищает права чернокожих мужчин, но не включает женщин. Дуглас решительно поддерживал избирательное право для женщин, но считал, что афроамериканское сообщество более остро нуждается в предоставлении избирательных прав. Он боялся, что если изменение не произойдет в этот конкретный момент, оно, возможно, никогда не произойдет. Дуглас пользовался поддержкой многих белых аболиционистов, таких как Люси Стоун и Венделл Филлипс.
Элизабет Кэди Стэнтон и Сьюзен Б. Энтони не согласились со своей подругой. Они настаивали на том, чтобы все мужчины и женщины получили право голоса одновременно. Действительно, иногда они утверждали, что белые женщины имеют больше права голоса, чем чернокожие мужчины, и присоединялись к противникам избирательного права чернокожих.
Каждая из сторон чувствовала себя преданной другой. Энтони и Стэнтон были разочарованы тем, что Дуглас поддержала Пятнадцатую поправку, будучи давним сторонником избирательного права женщин. Они были разочарованы тем, что им сказали еще дольше ждать прав, за которые они десятилетиями боролись. Дуглас был ранен оскорблениями, которые они наносили афроамериканцам, и их отсутствием поддержки афроамериканских интересов.
Стейнвей Холл, Нью-Йорк.
Смитсоновский институт, Национальный музей американской истории,
http://collections.si.edu/search/detail/edanmdm:siris_arc_362381
Их разногласия переросли в открытый конфликт на собрании Американской ассоциации равных прав (AERA) в 1869 году. который проходил в Стейнвей-холле Нью-Йорка и Бруклинской музыкальной академии. У Дугласа, Стэнтона и Энтони были жаркие споры о том, должна ли AERA поддерживать Пятнадцатую поправку, если она касается только чернокожих мужчин. Каждый из них утверждал, что отсутствие избирательного права угрожает их сообществу. Афроамериканцев преследовали за их расу, а женщины были собственностью мужчин; обоим нужно было голосование, чтобы улучшить свою судьбу.
В конце концов, Стентон и Энтони никогда бы не согласились с Дугласом в этом вопросе. После спора Энтони, Стэнтон и их сторонники покинули собрание и основали новую организацию — Национальную ассоциацию избирательного права женщин. NWSA не будет сосредотачиваться ни на каких вопросах, кроме права голоса женщин.
Этот конфликт вызвал болезненный разрыв в дружбе трех активистов. Каждый чувствовал, что другой не понимает, почему их сообществу больше нужно голосование. Кроме того, Дуглас, Стэнтон и Энтони считали, что невозможно добиться одновременного получения права голоса как для афроамериканцев, так и для женщин. Они не могли представить себе, как можно было бы услышать голос каждого. Тем временем многие чернокожие женщины продолжали выступать за всеобщее избирательное право, зная, что дискриминация по признаку расы и пола одинаково неприемлема.
Годы спустя Дуглас, Стентон и Энтони помирились и у них сложились теплые отношения. Несмотря на различия, у них было много общего. У них было много общих целей, принципов и опыта. Ни женщины, ни афроамериканцы не были признаны полноправными гражданами. Корнем их конфликта был вопрос без ответа: чья человечность должна быть признана первой?
Подумайте об этом:
Примирение после войны во Вьетнаме | Американский опыт | Официальный сайт
‘
Два дня в октябре |
Статья
Из коллекции:
Война во Вьетнаме
Вид с воздуха на Мемориал войны во Вьетнаме, Вашингтон, округ Колумбия, 2007 г., предоставлено Библиотекой Конгресса
Но судьба свела Дэйва Вагнера и Майкла Ариаса так, как никто из них не мог себе представить, даже когда США и Вьетнам двинулись по пробному пути к примирению.
Предоставлено: Майкл П. Ариас
Пехотинец
Майкл Ариас мог достаточно легко избежать сквозняка; живя в городке в Аризоне на границе с Мексикой, он мог бы пройти несколько кварталов на юг и выбраться оттуда. Но Ариас остался и был отправлен в роту «Альфа» батальона «Черные львы» Терри Аллена в качестве радиста. Написав своей матери в начале октября 1967 года операции по поиску и уничтожению под названием «Шенандоа II», Ариас почувствовал, что это «может попасть в заголовки газет дома». Утром 17 октября он находился в левой шеренге роты «Альфа», десятой от фронта, и незадолго до начала стрельбы заметил движение на соседнем дереве. Во время засады, которую Ариас позже описал как «самые ужасные два часа, которые я когда-либо провел в своей жизни», он прочитал компас и вычислил путь побега для выживших Альфы. В письме домой своей матери Ариас писал: «Из моего взвода — четверо вернулись к периметру без единой царапины — я был одним из четверых — не знаю, как я это сделал, но Бог со мной.
»
Предоставлено: Дэвид Маранисс
Антивоенный студент
Выпускник Висконсинского университета Дэйв Вагнер никогда не был на передовой протестов; хотя он выступал против войны, Вагнер предпочитал более литературный подход. Он был редактором студенческой газеты Connections , созданной после протестов против Доу в феврале 1967 года в качестве альтернативы более популярной газете Cardinal , для которой писал Пол Соглин. Вагнер занимался в своей квартире, когда 18 октября демонстранты заняли здание Коммерс. Вызванный женой, когда ситуация приняла насильственный характер, Вагнер прибыл вовремя, чтобы присоединиться к толпе возле Коммерса, которая кричала на полицию. Поиск других Связи сотрудников, Вагнер сразу же начал работу над специальным выпуском, посвященным «Великой войне Доу».
Примирение
Работа Вагнера в Connections положила начало карьере журналиста, которая в конечном итоге привела его из Мэдисона в Аризону.
Его сын Бен, родившийся в 1968 году, учился в Висконсинском университете и вернулся в Финикс в 1991 году, где работал в AT&T и начал встречаться с коллегой по имени Тереза Ариас. 17 октября, 19В 96-м году, в 29-ю годовщину засады, из которой он избежал ни единой царапины, отец Терезы Майкл соблюдал свою ежегодную традицию посещения могилы павшего товарища в Фениксе. В ту ночь он впервые встретил Дэйва Вагнера, а через два дня их дети поженились. Несмотря на разное происхождение и разную деятельность в течение нескольких дней в октябре 1967 года, отцы прекрасно ладили и пришли к значительному согласию по поводу Вьетнама.
Нормализация отношений
За годы до того, как Тереза и Бен полюбили друг друга и встретились их отцы, Америка и Вьетнам пережили постепенное сближение, кульминацией которого стало установление дипломатических отношений в 1995 году. Президент Билл Клинтон, уклонение которого от военной службы стало проблемой в на выборах 1992 года бывший военнопленный Пит Петерсон был назначен первым американским послом в коммунистическом Вьетнаме.